С разрешения журнала Сатердэй ревью, Отдел точных и гуманитарных наук.

Автор статьи, профессор математики в Массачусетском технологическом институте и член Национальной Академии наук, является создателем новой науки — кибернетики.

На представителях интеллигенции, — а к ним я в первую очередь отношу ученых, литераторов и людей искусства, — лежит особая миссия, далеко превосходящая по значению важнейшие обязанности большинства их сограждан. Интеллигент—страж и хранитель традиций честности и искренности, от которых зависят доброе имя и судьба его страны и его поколения.

Принимая на себя эту миссию, интеллектуальный работник соглашается с тем, что наградой для него будут служить такие ценности, которые никак не связаны ни с его заработком и благополучием, ни даже с его личными качествами. Его вознаграждение состоит в праве участвовать в великих начинаниях всего человечества.

Его общественное положение таково, что он не связан постоянными и неотложными обязанностями, которые могли бы помешать ему порой окинуть мир широким взором и задуматься над основными проблемами современности. Иными словами, он в известной степени может жить более полной жизнью и выбирать себе друзей, близких ему по интересам и по духу. Но чтобы стать достойным этих преимуществ, он налагает на себя обет служения истине и духовной чести и обязан быть примером этого служения в глазах своих сограждан.

Каждая профессия и каждое занятие связаны с определенными обязанностями и ответственностью — это прописная истина. Никто не осудит слишком строго человека штатского, бежавшего из тех мест, где кипит война. Но физическое и духовное мужество составляет непременную и совершенно специфическую обязанность солдата, в особенности же офицера, которому вверена воинская часть. Я не думаю, чтобы простому смертному могла улыбаться перспектива пасть в бою или — что еще того хуже — оказаться в таком положении, единственным достойным выходом из которого будет смерть на поле сражения. И однако, становясь солдатом, а тем более офицером, каждый должен считаться с такой возможностью.

Вы или я, не будучи доктором или медсестрой, можем оставить город, в котором свирепствует чума, — и никто не бросит нам упрека. Но врачи и сестры обязаны оставаться в нем до конца, до тех пор, пока в их услугах будет нуждаться хоть один человек. Каковы бы ни были наши с вами обязанности, никто не осудит нас за отказ участвовать в поимке опасного и вооруженного преступника. Однако каждый полицейский, какой бы важный или почетный пост он ни занимал, считается с тем фактом, что он может быть убит в схватке с таким преступником. Точно так же любой пожарный добровольно и сознательно идет на риск стать калекой или сгореть под обломками пылающего здания. Всех таких рыцарей долга можно до известной степени сравнить с первыми христианами, предпочитавшими смерть на арене цирка позору воскурения горсточки ладана перед языческими богами. 

Перед ученым и учителем стоят задачи, выполнение которых абсолютно необходимо не только для дальнейшего развития нашего общества, но и для самого его существования. Ученый — это страж духовного развития общества, способствующий лучшему пониманию уже известных истин и поискам новых истин и концепций. Задача учителя, соответственно, — передавать как эти новые знания и открытия, так и уже известные истины молодому поколению. Благополучие и даже самое существование человечества зависят от того, насколько искренне и честно ученые и учителя преданы истине.

Принимая на себя эту ответственность и сознавая специфический характер связанных с нею преимуществ (а эти преимущества, хотя и ограниченные, быть может, с материальной точки зрения, в действительности очень велики и делают жизнь человека в высшей степени насыщенной и ценной), ученые и учителя возлагают на себя определенные обязанности. Обязанности эти влекут за собой совершенно особое отношение к истине. Ученые и учителя не могут быть фальшивомонетчиками: они не имеют права лгать народу, больше того — они не смеют обманывать и самих себя. Однако, даже одной этой пассивной честности мало. Они должны неутомимо искать истину там, где до тех пор ее никто не видел. И если они не посвятят этой задаче всех своих сил, мы вправе сказать, что они не отвечают своему назначению.

Это очень суровая миссия. Ее не взять на себя тому, кто избирает предметом исследования те области, где легко прелагать новые пути, и кто уклоняется от проверки гипотез, которые в процессе дальнейшего изучения могут оказаться ошибочными. Человек, никогда не пробовавший выйти за пределы своих явных возможностей и гордящийся тем, что в списке его достижений нет ни одной ошибки, так и не испытал, вероятно, своих сил до конца. Такой человек скорее заслуживает не похвалы, а порицания за то, что предпочел душевное спокойствие выполнению духовного долга.

Но если даже столь незначительное уклонение от прямых обязанностей заслуживает порицания, то насколько строже должны мы осудить ученого, который ради денег или других выгод говорит заведомую ложь и все же считает себя ученым или учителем? И не самого ли строгого осуждения заслуживает тот, кто, поступая таким образом, продолжает сентенциозно проповедовать от имени науки и просвещения? Если другие занятия ставят его в положение, несовместимое с обязанностями ученого и учителя, или если он, по роду этих других занятий, может или должен поступаться учительским долгом, ему остается только одно: сделать выбор между наукой и обязанностями другого рода.

Все сказанное приводит к непререкаемому выводу: какое бы то ни было искажение истины человеком, призванным служить, ей, есть нарушение служебного долга, совершенно аналогичное преступлению офицера, бросившего свою часть на поле боя. Но потому, что нарушение воинского устава сурово карается законом, тогда как ученый, изменивший правде, может разгуливать по улицам, не рискуя жизнью и свободой, именно потому его измена — нечто худшее, чем преступление дезертира. И такой ученый заслуживает, по меньшей мере, позора и бесчестия, составляющих удел разжалованного офицера.